верхом на ките
всё
снег больше не отражает свет
появилось солнце
на полянке стало гораздо больше людей
это непрерывное движение
я чувствую, как исчезновение снега лишает меня покоя, лишает меня слов, лишает меня движений
единственное, чего я хочу - это закрыть глаза
закрыть глаза от мартовского света
события:
через две недели начинается мой курс в ашд
закончилась карточка на метро и я не могу купить новую
не говоря уже обо всех материалах, линейках, кисточках, ватманах
я только что дописала диплом. сто пятнадцать страниц.
то есть, я дописала его ещё в воскресенье, и в воскресенье снег начал исчезать
и сейчас понятно, что это окончательно.
и тогда же появилось это ощущение собственного бессилия.
то есть, ты заканчиваешь писать, и эта параллельная реальность текста, которая была с тобой всю дорогу, захлопывается. всё на своих местах. тебе больше нельзя туда войти.
я всё равно пытаюсь. я говорю внутри голосом разных героинь, которые рассказывают разные истории. и потом, это странное совпадение.
я прихожу на следующий день в иностранку, а там на третьем этаже фотовыставка "один день в риге". один день в риге - это моя история, это одно из бесконечных переживаний памяти. фотографии совершенно пустые, я сразу понимаю, что мне не нужно смотреть на них долго. но меня задевает само название. я долго сижу над книгами в холодном читальном зале. я чувствую эхо каких-то потоков, в которых мы все существуем, но никогда не стоит пытаться рассказать об этом кому-нибудь другому.
(когда ты наполовину переселяешься в собственную память, то бывает трудно принять решение в настоящем времени)
лишившись снежного покрова, все предметы обрели свою настоящую форму.
и я не знаю, почему меня это так настораживает.
этот закрытый, завершённый текст не представляет собой возможность новых текстов
он сжигает меня изнутри
именно потому что он закончен.
я больше не могу ничего добавить
(я хочу сказать: но ведь я ещё не закончила, это ещё не конец, никакого конца быть не может, потому что так или иначе, это бесконечная бесконечная бесконечная история страшная и незнакомая)
но я больше ничего не могу с ним сделать.
нет никакого облегчения, нет никакого бессмертия, мне в первый раз так больно, так горячо и больно от того, что
какая-то работа закончена.
мне одиноко, как будто я потеряла зелёную дверь,
которая так всем нравится в подростковом возрасте
которую всё равно никто потом не открывает.
мне одиноко, как если бы я умерла сама. мне просто некуда больше говорить.
потом о. выкладывает в своём дневнике ссылку на жж одного художника из тувы и это оказывается просто вовремя
(я не хочу терять эту боль внутри, которая заставляет тебя говорить
и возвращать миру его красоту
каким угодно способом.
способ великое множество
форм красоты великое множество)
у него в жж я нашла этот отрывок
"мы так боимся смерти, что предпочитаем умереть, но не думать о ней, не сталкиваться с ней, не бросать ей вызова. И поэтому мы предаем свое достоинство и вверяем судьбу Системе, основанной на круговой поруке бездарностей, глупцов и подлецов. Мы сами порождаем ту иллюзию, на непреодолимость которой потом сетуем. На самом деле, власть Системы строится на совершенной фикции, на вульгарном обмане, на примитивном воровском трюке. Она берет за основу маленькую человеческую слабость - неготовность умереть "здесь и сейчас" - и раздувает ее до гигантских пропорций.
мы живем в мире, который вот-вот рухнет. вот-вот растворится. наше общество построено на идеях и принципах, за которые никто не заплатил, которые никто не омыл кровью, которые ни у кого не вырваны в смертельной борьбе. мы пассивно сдали одну идеологию и так же пассивно и вяло притянули к себе разрозненные фрагменты других идеологий, часто совершенно противоречащих друг другу. нами правят законченные идиоты, и точно такие же идиоты возглавляют оппозицию - второй эшелон, рвущийся к власти. последние всполохи героизма, характерные для краткого этапа честной борьбы 1991-1993, безвозвратно затухли. даже для того, чтобы разжечь самые пламенные сердца, не хватило огня. болотный мох проел все. и снова кажется, что этому не будет конца... а на самом деле, мы присутствуем у самой последней черты.
истинная элита, которая сменит весь этот ирреальный балаган, должна произрасти из регионов смерти. один современный поэт (Роман Неумоев) странно назвал смерть "родиной". смерть растворит комплексы страха, обнажит лучи настоящего; как опавшие листья, исчезнут в небытии телевизоры, банки и биржи, правительственные аналитики и кремлевские интриганы - весь этот параноидальный паноптикум, нагло выдающий себя за реальность.
в самых ближайших "разборках" у нормальных людей нет своей доли. жадная толпа уже распределила между собой даже объедки. но эта мразь скоро исчезнет.
мы должны жить и действовать так, как если бы ничего этого уже нет, "здесь и сейчас". как если бы мы уже умерли, и перед нами простираются чистые горизонты духовной реальности"
снег больше не отражает свет
появилось солнце
на полянке стало гораздо больше людей
это непрерывное движение
я чувствую, как исчезновение снега лишает меня покоя, лишает меня слов, лишает меня движений
единственное, чего я хочу - это закрыть глаза
закрыть глаза от мартовского света
события:
через две недели начинается мой курс в ашд
закончилась карточка на метро и я не могу купить новую
не говоря уже обо всех материалах, линейках, кисточках, ватманах
я только что дописала диплом. сто пятнадцать страниц.
то есть, я дописала его ещё в воскресенье, и в воскресенье снег начал исчезать
и сейчас понятно, что это окончательно.
и тогда же появилось это ощущение собственного бессилия.
то есть, ты заканчиваешь писать, и эта параллельная реальность текста, которая была с тобой всю дорогу, захлопывается. всё на своих местах. тебе больше нельзя туда войти.
я всё равно пытаюсь. я говорю внутри голосом разных героинь, которые рассказывают разные истории. и потом, это странное совпадение.
я прихожу на следующий день в иностранку, а там на третьем этаже фотовыставка "один день в риге". один день в риге - это моя история, это одно из бесконечных переживаний памяти. фотографии совершенно пустые, я сразу понимаю, что мне не нужно смотреть на них долго. но меня задевает само название. я долго сижу над книгами в холодном читальном зале. я чувствую эхо каких-то потоков, в которых мы все существуем, но никогда не стоит пытаться рассказать об этом кому-нибудь другому.
(когда ты наполовину переселяешься в собственную память, то бывает трудно принять решение в настоящем времени)
лишившись снежного покрова, все предметы обрели свою настоящую форму.
и я не знаю, почему меня это так настораживает.
этот закрытый, завершённый текст не представляет собой возможность новых текстов
он сжигает меня изнутри
именно потому что он закончен.
я больше не могу ничего добавить
(я хочу сказать: но ведь я ещё не закончила, это ещё не конец, никакого конца быть не может, потому что так или иначе, это бесконечная бесконечная бесконечная история страшная и незнакомая)
но я больше ничего не могу с ним сделать.
нет никакого облегчения, нет никакого бессмертия, мне в первый раз так больно, так горячо и больно от того, что
какая-то работа закончена.
мне одиноко, как будто я потеряла зелёную дверь,
которая так всем нравится в подростковом возрасте
которую всё равно никто потом не открывает.
мне одиноко, как если бы я умерла сама. мне просто некуда больше говорить.
потом о. выкладывает в своём дневнике ссылку на жж одного художника из тувы и это оказывается просто вовремя
(я не хочу терять эту боль внутри, которая заставляет тебя говорить
и возвращать миру его красоту
каким угодно способом.
способ великое множество
форм красоты великое множество)
у него в жж я нашла этот отрывок
"мы так боимся смерти, что предпочитаем умереть, но не думать о ней, не сталкиваться с ней, не бросать ей вызова. И поэтому мы предаем свое достоинство и вверяем судьбу Системе, основанной на круговой поруке бездарностей, глупцов и подлецов. Мы сами порождаем ту иллюзию, на непреодолимость которой потом сетуем. На самом деле, власть Системы строится на совершенной фикции, на вульгарном обмане, на примитивном воровском трюке. Она берет за основу маленькую человеческую слабость - неготовность умереть "здесь и сейчас" - и раздувает ее до гигантских пропорций.
мы живем в мире, который вот-вот рухнет. вот-вот растворится. наше общество построено на идеях и принципах, за которые никто не заплатил, которые никто не омыл кровью, которые ни у кого не вырваны в смертельной борьбе. мы пассивно сдали одну идеологию и так же пассивно и вяло притянули к себе разрозненные фрагменты других идеологий, часто совершенно противоречащих друг другу. нами правят законченные идиоты, и точно такие же идиоты возглавляют оппозицию - второй эшелон, рвущийся к власти. последние всполохи героизма, характерные для краткого этапа честной борьбы 1991-1993, безвозвратно затухли. даже для того, чтобы разжечь самые пламенные сердца, не хватило огня. болотный мох проел все. и снова кажется, что этому не будет конца... а на самом деле, мы присутствуем у самой последней черты.
истинная элита, которая сменит весь этот ирреальный балаган, должна произрасти из регионов смерти. один современный поэт (Роман Неумоев) странно назвал смерть "родиной". смерть растворит комплексы страха, обнажит лучи настоящего; как опавшие листья, исчезнут в небытии телевизоры, банки и биржи, правительственные аналитики и кремлевские интриганы - весь этот параноидальный паноптикум, нагло выдающий себя за реальность.
в самых ближайших "разборках" у нормальных людей нет своей доли. жадная толпа уже распределила между собой даже объедки. но эта мразь скоро исчезнет.
мы должны жить и действовать так, как если бы ничего этого уже нет, "здесь и сейчас". как если бы мы уже умерли, и перед нами простираются чистые горизонты духовной реальности"