верхом на ките
в мск тогда было восстание, об этом нужно помнить. поезда в центре останаливались только через станцию, а дальше - без всяких объяснений, но мы все равно надеялись добраться до дома. улицы переходили одна в другую плавно, без прямых углов, и мостов было гораздо больше, и в сумерках горели фонари. пасмурный летний вечер, пятницкую и некоторые другие улицы освобождают потому что скоро здесь побегут. никакого движения, прохожих просят во время бега не оставаться на тротуарах, но втиснуться в лавки, кто какую найдет. лавки освещены и немного дореволюционные. мы уезжаем из города, где все так напряжены. мы приезжаем к морю и чернокожий чувак с дредами, сидящий в лазоревой воде, зовет нас к себе. вода очень теплая и мы садимся на затонувшие мостки, которые раскачиваются там внизу, так что только плечи на поверхности. он обучает нас искусству приливов и отливов. вода прибывает по мере того как он говорит. мостки гладкие, темные и мы соскальзываем прямо к нему, потому что вода становится все выше, но она все такая же теплая. в комнатах с белыми дверями и темными обоями с цветочным узором, мы приходим в себя и сушим одежду на спинках стульев. в ванной, чтобы спустить воду, нужно потянуть за шнур с кисточкой, а у каждой двери во лбу - полукруглое окошко с цветными стеклами. в той комнате где есть окно, стоят кровати с тонкими решетками в изголовье, там встретились девочки, которые давно или никогда не видили друг друга. входя, я спрашиваю:
девочки, можно, пока вы тут молчите, я послежу за мирозданием?
и тогда весь дом становится открыт, запретных комнат не остается; все побывавшие здесь, что-нибудь оставили, от вещей немного сумрачно.
потом на мосту мы садимся на фиакр. он запряжен парой вороных и очень больших лошадей. удержаться там наверху очень трудно, рессоры отличные и прекрасно пружинят; мчась по правой полосе, фиакр прихрамывает, взбираясь на тротуар, и взлетает. мы чувствуем себя как на качелях, уходящих из-под ног; мы одеты в пиратские сапоги с отворотами, и в городе становится все темнее и темнее. но мы по-прежнему надеемся куда-то добраться. и все так напряжены.