верхом на ките
температура воздуха за тридцать, крыша дома прогревается и на втором этаже просто мучительно спать
мой любимый час, закатное солнце, в воде остается всё меньше людей
вся работа на сегодня и заготовки на завтра сделаны, читаю
"Первую ночь в чуме я спал, положив голову на собаку. Сначала я собаку отпихнул (как потом оказалось, с её места), а потом, заснув и устроившись потеплее, оказался щекой на её боку. Проснулся от ощущения жестких когтей, которыми терзал мои ноги мороз. Ноги лежали на промерзших досках. Мы не рассчитывали на ночлег и не взяли специального снаряжения. По одну сторону от меня спал Володя Шварц. Он свернулся клубочком под оленьей шкурой, которая у нас с ним была на двоих и ноги уменя торчали. По другую сторону от меня спала Татьяна в своих красивых одеждах.
Её маленькие ноги были обуты в двойные меха: в чулки из толстого меха с тела оленя и второй слой - красиво расшитые кисы из плотного меха с оленьих ног. Ногам её тепло, это видно по расслабленной позе. Я постучал ногой об ногу, и грохот промерзших ботинок в тонких капроновых бахилах нарушил покой мирного чума. Разуваться я не стал, а застегнулся, надел рукавицы и вышел через похожую на люк меховую дверь.
За бортом металась пурга. Заструги светились в розовом свете низкого ночного солнца, это ыбли острые снежные ножи изящнейшего изгиба. В тени они отдавали голубизной. Их обтачивали стремительные и тугие снежные змеи, которые вдруг взлетели ко мне и сбили мое дыхание. Я укрылся от них варежкой и побежал. Пятьдесят кругов вокруг чума я отсчитал добросовестно. Потом, опираясь на снег лыжной палкой, сделал сто качков одной ногой и сто другой. И побежал дальше, отсчитывать круги.
Красиво кругом, безмятежно. Мне всегда так безмятежно, когда отогреваюсь. Ну, чего они там спят! Эка невидаль спать! А тут фантасмагорическая купель света, холода, ветра и тепла. Тепло пробилось к моим ногам. И я остановился счастливый".
Александр Берман
"Пять дней в ненецком чуме"
мой любимый час, закатное солнце, в воде остается всё меньше людей
вся работа на сегодня и заготовки на завтра сделаны, читаю
"Первую ночь в чуме я спал, положив голову на собаку. Сначала я собаку отпихнул (как потом оказалось, с её места), а потом, заснув и устроившись потеплее, оказался щекой на её боку. Проснулся от ощущения жестких когтей, которыми терзал мои ноги мороз. Ноги лежали на промерзших досках. Мы не рассчитывали на ночлег и не взяли специального снаряжения. По одну сторону от меня спал Володя Шварц. Он свернулся клубочком под оленьей шкурой, которая у нас с ним была на двоих и ноги уменя торчали. По другую сторону от меня спала Татьяна в своих красивых одеждах.
Её маленькие ноги были обуты в двойные меха: в чулки из толстого меха с тела оленя и второй слой - красиво расшитые кисы из плотного меха с оленьих ног. Ногам её тепло, это видно по расслабленной позе. Я постучал ногой об ногу, и грохот промерзших ботинок в тонких капроновых бахилах нарушил покой мирного чума. Разуваться я не стал, а застегнулся, надел рукавицы и вышел через похожую на люк меховую дверь.
За бортом металась пурга. Заструги светились в розовом свете низкого ночного солнца, это ыбли острые снежные ножи изящнейшего изгиба. В тени они отдавали голубизной. Их обтачивали стремительные и тугие снежные змеи, которые вдруг взлетели ко мне и сбили мое дыхание. Я укрылся от них варежкой и побежал. Пятьдесят кругов вокруг чума я отсчитал добросовестно. Потом, опираясь на снег лыжной палкой, сделал сто качков одной ногой и сто другой. И побежал дальше, отсчитывать круги.
Красиво кругом, безмятежно. Мне всегда так безмятежно, когда отогреваюсь. Ну, чего они там спят! Эка невидаль спать! А тут фантасмагорическая купель света, холода, ветра и тепла. Тепло пробилось к моим ногам. И я остановился счастливый".
Александр Берман
"Пять дней в ненецком чуме"