верхом на ките
про карма-йогу говорят, что главное в ней - выполнение предписанных обязанностей без привязанности к плодам своего труда. но никто не говорит, что ты можешь вовсю получать от этого удовольствие. примерно как от хорошей музыки, только как если бы музыкой был ты сам.
окей. в хо карма-йога начиналась после утреннего класса и пшеничного чая daliah. мы сидели в столовой, глядя на снег, и грея руки о высокие стеклянные стаканы, когда появлялся педро и принимался распределять задания. карма-йога дает тебе колоссальное ощущение выполненного долга и собственной необходимости, а кроме того и практической пользы от нее масса. мы расчищали двор и дорожки от снега, шили чехлы для ковриков, мыли полы, окна и стекла дверей, готовили еду, таскали дрова, убирали конюшни и чистили лошадей, красили стены, пристраивали дополнительную комнату к rosen house и порой не без риска для жизни. например, огромный датчанин туэ чуть не свалился с крыши, когда полез туда счищать снег; а старая финка ума преувеличила свои возможности, вызвавшись носить дрова в эккебакен. мне поручили счищать лед с самой огромной лошадки в двадцатиградусный мороз, но я не удержалась и даже тут получила удовольствие. ты трудишься не для собственного материального блага и все говорят, что в карма-йоге важно бескорыстие и отсутствие заинтересованности; ты делаешь то, что должно быть сделано. но у меня ничего не получалось. все задания доставляли мне такое удовольствие, мне так нравился сам процесс, а также то, что получалось в конце (чистые стойла и чистые кони, которые едят свою морковку; раскопанная тропинка на холм; яркая гора порезанной тыквы-хоккайдо среди кухонного алюминия и запах хлеба в конвекционной печи), что налицо была моя личная, совсем личная заинтересованность. мне нравилось молчание во время работы и запрет на small chats, оставаться одной на поле с шестью лошадьми и разбрасывать корм в снегу, уворачиваясь от их настойчивых преследований, бросать лопату в снег и смотреть, как солнце поднимается над холмом, освещая эккебаккен, мастерскую и летний навес. чаще всего я была в конюшнях, с лошадьми или на кухне, и, пожалуй, на кухне было интереснее всего.
я попала туда в первый же день, когда правила были еще не строгими и говорить было можно. потом появился запрет на разговоры во время работы и в столовой, а в последние дни была полная тишина на два дня. кухня в хо - это спуститься по лестнице, в конце коридора и налево. ты надеваешь фартук и кроки, моешь и дезинфицируешь руки, а потом идешь к лотте и лотта дает тебе какую-нибудь задачу. лотта - это высокая шведка. она коротко острижена и похожа на мальчишку. лотта курносый нос! короче, она то, что надо. чаще всего тебя отправляют в специальную комнату для чистки овощей и ты чистишь картошку, тыкву, морковку, бататы, в четыре или в шесть рук. острые ножи, холодная вода, очистки, очистки. тот, кто приходит последним, обычно встает за посудомоечную машину. еда в хо, натурально, вегетарианская, а после шанк пракшаланы исключаются молочные продукты, свежие фрукты и овощи. никакого чая или кофе: только травяной настой или холодная вода. в то первое утро мы чистили картошку на пару с кристером, он из стокгольма, из семьи профессиональных пекарей. признался, что специально проник на кухню в первый же день: сам он работает приглашенным поваром и ему интересно посмотреть, как здесь все устроено. для дилетантов, сказал он, здесь вполне ничего. ян отправил в печь двенадцать хлебов и они начали проявлять себя как раз, когда мы закончили чистить картошку и вернулись из специальной комнаты; в кухне пахло как в булочной. лотта размешивала бобы, норвежка олауг готовила пасту из подсолнечных семечек и у нас с кристером были розовые, детские от воды пальцы. когда время карма-йоги заканчивается, то откуда ни возьмись появляется педро. он звонит в колокольчик и возвещает: karma-yoga is over! welcome to the yoga-room! этот колокольчик слышно даже в эккебаккене, через поле. я уходила последней и, растирая в ладонях крем, спросила лотту, как сказать по-шведски - спасибо, еще увидимся?
- tack, - сказала лотта, - vi ses.
потом в какой-то другой день карин научила меня слову "лошадь"; а термодор в день шанк пракшаланы - как считать от одного до трех и "одиннадцатый стакан"; а до этого даша в стокгольме сказала, что пчела - это humla; а в фильме "fucking Åmål " за русским переводом было слышно, как элин просит о чем-то джессику и говорит при этом - "пожалуйста, прости", но почему-то первым в этом списке все равно стоит "увидимся". это второй скандинавский язык, который я начинаю, и, судя по всему, он будет гораздо проще, чем финский. увидимся. vi ses.
потом, через десять дней после нового года, мы считаем знаки копенгагена. мы стоим на палубе парома через каттегат и дания приближается к нам. там темно. выехав на трассу, мы отмечаем: темно и совсем другое ощущение от движения. они ездят очень резко, не обозначают перестроения, превышают скорость. они другие. здесь нет снега и поэтому очень темно.
знаки: это туман - в тумане скрываются верхушки аттракционов в парке тиволи, закрытом до весны. велосипедисты - велосипедисты это очень большой поток, и они делают сигналы о своих перестроениях. лед - весь канал скован льдом, но очень неровным, на таком льду нельзя кататься на коньках. равнодушие.
держать машину в дании очень дорого: дорого купить, дорого обслуживать, бензин ужасно дорогой, не говоря уже о парковке. ни один из прохожих не может дать нам ответа, когда ночью в старом городе мы пытаемся выяснить, можно ли оставить синего на улице, которую мы присмотрели. "да у меня никогда в жизни не было машины!" - не останавливаясь, сообщает нам сорокалетний в пальто, которому здесь в москве подошел бы свой собственный джип и свой собственный театр. и исчезает в сыром темном воздухе вместе со своими товарищами, смехом, небрежным шарфом. одна щека у него чуть алее, чем другая, как будто он сидел у камина. в конце концов: не ближе десяти метров от перекрестка! никогда напротив подъезда! никогда на месте для инвалидов! никогда без парковочного билета! только на обозначенных белыми линиями местах! держать машину в дании - очень неудобно, для этого все условия. наконец, мы оставляем синего на крошечной улице, снабженного необходимым парковочным билетом ("включай сигнализацию, если что, мы будем поблизости" ), и идем пить кофе, а он исчезает в снегопаде. с неба бросают именно столько снега, чтобы для одних было романтично, а для других не страшно от каменной черноты копенгагена, и чтобы на следующее утро от этого снега не осталось и следа.
комнатная собачка в хостеле лижет мне пальцы, подходя познакомиться. на завтрак дыня, а на обед айриш-кофе в планетарии. "вас двое и вы можете сесть только за столик для двоих!" - арабский веганский буфет за девяносто девять крон и многочисленные кафе почти без обстановки, но с настоящим камином; цветы на улицах - все-таки копенгаген такой юг, даже по сравнению со стокгольмом, не говоря уже о лулео, каликсе, рованиеми и дальше вверх. мы ходим пешком, ищем каток и не находим его; смотрим в планетарии большой imax-фильм про симбиоз рыб на дне моря; делим на двоих черничный ("но почему он зеленый?" ) маффин из "7-11" и ищем церковь. за завтраком приходи смс от коли, в которой он выражает соболезнования; и мы быстро понимаем, что это ирина, сразу догадываемся. а мама в., деликатная душа, как ей свойственно, не захотела нас расстраивать и ничего не рассказала; когда мы пишем ей, то она кратко просит зайти в церковь, потому что похороны как раз сегодня, а остальное обещает рассказать потом. все церкви уже закрыты, когда мы выходим из планетария, и мы решаем зайти на следующий день в кёльнский собор, потому что так сложен маршрут.
когда мы возвращаемся за свой стол только для двоих с тарелками, полными острых салатов и горячих овощей, похожих по форме на космические ракеты, то на стенде с открытками я вдруг нахожу открытку с надписью "ses vi?". это не почтовая, а рекламная открытка. буквы как будто вышиты на белом полотнище. я сажусь за стол и у меня вдруг появляется ощущения, что это вся швеция спрашивает: увидимся? вся швеция: и даша с юханом, которые мчатся на коньках по льду, и карин, которая сейчас вместе с командой инженеров разрабатывает проект реконструкции одной из стокгольмских площадей, и кари с лиисой и их незабываемая овчарка нелли, которая не лает на медведя, потому что ей не нравится звук ружейного выстрела; и кристин, норвежка с лофотенских островов, которая заботится о лошадях в хо; короче, все люди, с которыми тебе было хорошо, и все места, где ты был безоговорочно, порой безосновательно счастлив, счастлив на вдох и на выдох, счастлив до такой степени, что ты уже перестаешь быть собой и своей биографией и становишься просто светом.
я сижу в маленьком веганском ресторане в центре копенгагена и копенгаген кажется мне самым угрюмым, самым мрачном отрывком в этом блюзе, и передо мной пустая тарелка, скомканная салфетка, приборы с чуть смещенным центром тяжести, горящая свеча и открытка, и я совсем не хочу думать о том, что впереди, и этот вопрос, первые слова на шведском, у меня в руках: увидимся? он превращается в: - ты будешь счастлив еще? ты сможешь?
и потом мы гоним до мюнхена по немецким трассам, они очень утомительные, на них все самолеты, едут под сто шестьдесят; и один час такой дороги выматывает также, как три часа по какой-нибудь скандинавской дороге; мы слушаем subterranean homesick blues боба дилана и нескончаемый гул трех полос в одну сторону и трех полос в другую; в кёльне, в веймаре, в ильменау нас застает дождь и на площадях бьют часы; однажды мы видим сразу целых три тягача, которые везут лопасти ветряков, длинные, как самолетные крылья, а потом в мюнхене мы действительно садимся в самолет, а синий остается ждать нас на holiday parking, к которой нужно ехать из терминала на автобусе, мы поднимаемся в небо; и когда-то кто-то из нас спросил: перелетные птицы, когда они думают, что возвращаются - когда летят на юг или когда летят на север? как у них обстоят с этим дела?
окей. в хо карма-йога начиналась после утреннего класса и пшеничного чая daliah. мы сидели в столовой, глядя на снег, и грея руки о высокие стеклянные стаканы, когда появлялся педро и принимался распределять задания. карма-йога дает тебе колоссальное ощущение выполненного долга и собственной необходимости, а кроме того и практической пользы от нее масса. мы расчищали двор и дорожки от снега, шили чехлы для ковриков, мыли полы, окна и стекла дверей, готовили еду, таскали дрова, убирали конюшни и чистили лошадей, красили стены, пристраивали дополнительную комнату к rosen house и порой не без риска для жизни. например, огромный датчанин туэ чуть не свалился с крыши, когда полез туда счищать снег; а старая финка ума преувеличила свои возможности, вызвавшись носить дрова в эккебакен. мне поручили счищать лед с самой огромной лошадки в двадцатиградусный мороз, но я не удержалась и даже тут получила удовольствие. ты трудишься не для собственного материального блага и все говорят, что в карма-йоге важно бескорыстие и отсутствие заинтересованности; ты делаешь то, что должно быть сделано. но у меня ничего не получалось. все задания доставляли мне такое удовольствие, мне так нравился сам процесс, а также то, что получалось в конце (чистые стойла и чистые кони, которые едят свою морковку; раскопанная тропинка на холм; яркая гора порезанной тыквы-хоккайдо среди кухонного алюминия и запах хлеба в конвекционной печи), что налицо была моя личная, совсем личная заинтересованность. мне нравилось молчание во время работы и запрет на small chats, оставаться одной на поле с шестью лошадьми и разбрасывать корм в снегу, уворачиваясь от их настойчивых преследований, бросать лопату в снег и смотреть, как солнце поднимается над холмом, освещая эккебаккен, мастерскую и летний навес. чаще всего я была в конюшнях, с лошадьми или на кухне, и, пожалуй, на кухне было интереснее всего.
я попала туда в первый же день, когда правила были еще не строгими и говорить было можно. потом появился запрет на разговоры во время работы и в столовой, а в последние дни была полная тишина на два дня. кухня в хо - это спуститься по лестнице, в конце коридора и налево. ты надеваешь фартук и кроки, моешь и дезинфицируешь руки, а потом идешь к лотте и лотта дает тебе какую-нибудь задачу. лотта - это высокая шведка. она коротко острижена и похожа на мальчишку. лотта курносый нос! короче, она то, что надо. чаще всего тебя отправляют в специальную комнату для чистки овощей и ты чистишь картошку, тыкву, морковку, бататы, в четыре или в шесть рук. острые ножи, холодная вода, очистки, очистки. тот, кто приходит последним, обычно встает за посудомоечную машину. еда в хо, натурально, вегетарианская, а после шанк пракшаланы исключаются молочные продукты, свежие фрукты и овощи. никакого чая или кофе: только травяной настой или холодная вода. в то первое утро мы чистили картошку на пару с кристером, он из стокгольма, из семьи профессиональных пекарей. признался, что специально проник на кухню в первый же день: сам он работает приглашенным поваром и ему интересно посмотреть, как здесь все устроено. для дилетантов, сказал он, здесь вполне ничего. ян отправил в печь двенадцать хлебов и они начали проявлять себя как раз, когда мы закончили чистить картошку и вернулись из специальной комнаты; в кухне пахло как в булочной. лотта размешивала бобы, норвежка олауг готовила пасту из подсолнечных семечек и у нас с кристером были розовые, детские от воды пальцы. когда время карма-йоги заканчивается, то откуда ни возьмись появляется педро. он звонит в колокольчик и возвещает: karma-yoga is over! welcome to the yoga-room! этот колокольчик слышно даже в эккебаккене, через поле. я уходила последней и, растирая в ладонях крем, спросила лотту, как сказать по-шведски - спасибо, еще увидимся?
- tack, - сказала лотта, - vi ses.
потом в какой-то другой день карин научила меня слову "лошадь"; а термодор в день шанк пракшаланы - как считать от одного до трех и "одиннадцатый стакан"; а до этого даша в стокгольме сказала, что пчела - это humla; а в фильме "fucking Åmål " за русским переводом было слышно, как элин просит о чем-то джессику и говорит при этом - "пожалуйста, прости", но почему-то первым в этом списке все равно стоит "увидимся". это второй скандинавский язык, который я начинаю, и, судя по всему, он будет гораздо проще, чем финский. увидимся. vi ses.
потом, через десять дней после нового года, мы считаем знаки копенгагена. мы стоим на палубе парома через каттегат и дания приближается к нам. там темно. выехав на трассу, мы отмечаем: темно и совсем другое ощущение от движения. они ездят очень резко, не обозначают перестроения, превышают скорость. они другие. здесь нет снега и поэтому очень темно.
знаки: это туман - в тумане скрываются верхушки аттракционов в парке тиволи, закрытом до весны. велосипедисты - велосипедисты это очень большой поток, и они делают сигналы о своих перестроениях. лед - весь канал скован льдом, но очень неровным, на таком льду нельзя кататься на коньках. равнодушие.
держать машину в дании очень дорого: дорого купить, дорого обслуживать, бензин ужасно дорогой, не говоря уже о парковке. ни один из прохожих не может дать нам ответа, когда ночью в старом городе мы пытаемся выяснить, можно ли оставить синего на улице, которую мы присмотрели. "да у меня никогда в жизни не было машины!" - не останавливаясь, сообщает нам сорокалетний в пальто, которому здесь в москве подошел бы свой собственный джип и свой собственный театр. и исчезает в сыром темном воздухе вместе со своими товарищами, смехом, небрежным шарфом. одна щека у него чуть алее, чем другая, как будто он сидел у камина. в конце концов: не ближе десяти метров от перекрестка! никогда напротив подъезда! никогда на месте для инвалидов! никогда без парковочного билета! только на обозначенных белыми линиями местах! держать машину в дании - очень неудобно, для этого все условия. наконец, мы оставляем синего на крошечной улице, снабженного необходимым парковочным билетом ("включай сигнализацию, если что, мы будем поблизости" ), и идем пить кофе, а он исчезает в снегопаде. с неба бросают именно столько снега, чтобы для одних было романтично, а для других не страшно от каменной черноты копенгагена, и чтобы на следующее утро от этого снега не осталось и следа.
комнатная собачка в хостеле лижет мне пальцы, подходя познакомиться. на завтрак дыня, а на обед айриш-кофе в планетарии. "вас двое и вы можете сесть только за столик для двоих!" - арабский веганский буфет за девяносто девять крон и многочисленные кафе почти без обстановки, но с настоящим камином; цветы на улицах - все-таки копенгаген такой юг, даже по сравнению со стокгольмом, не говоря уже о лулео, каликсе, рованиеми и дальше вверх. мы ходим пешком, ищем каток и не находим его; смотрим в планетарии большой imax-фильм про симбиоз рыб на дне моря; делим на двоих черничный ("но почему он зеленый?" ) маффин из "7-11" и ищем церковь. за завтраком приходи смс от коли, в которой он выражает соболезнования; и мы быстро понимаем, что это ирина, сразу догадываемся. а мама в., деликатная душа, как ей свойственно, не захотела нас расстраивать и ничего не рассказала; когда мы пишем ей, то она кратко просит зайти в церковь, потому что похороны как раз сегодня, а остальное обещает рассказать потом. все церкви уже закрыты, когда мы выходим из планетария, и мы решаем зайти на следующий день в кёльнский собор, потому что так сложен маршрут.
когда мы возвращаемся за свой стол только для двоих с тарелками, полными острых салатов и горячих овощей, похожих по форме на космические ракеты, то на стенде с открытками я вдруг нахожу открытку с надписью "ses vi?". это не почтовая, а рекламная открытка. буквы как будто вышиты на белом полотнище. я сажусь за стол и у меня вдруг появляется ощущения, что это вся швеция спрашивает: увидимся? вся швеция: и даша с юханом, которые мчатся на коньках по льду, и карин, которая сейчас вместе с командой инженеров разрабатывает проект реконструкции одной из стокгольмских площадей, и кари с лиисой и их незабываемая овчарка нелли, которая не лает на медведя, потому что ей не нравится звук ружейного выстрела; и кристин, норвежка с лофотенских островов, которая заботится о лошадях в хо; короче, все люди, с которыми тебе было хорошо, и все места, где ты был безоговорочно, порой безосновательно счастлив, счастлив на вдох и на выдох, счастлив до такой степени, что ты уже перестаешь быть собой и своей биографией и становишься просто светом.
я сижу в маленьком веганском ресторане в центре копенгагена и копенгаген кажется мне самым угрюмым, самым мрачном отрывком в этом блюзе, и передо мной пустая тарелка, скомканная салфетка, приборы с чуть смещенным центром тяжести, горящая свеча и открытка, и я совсем не хочу думать о том, что впереди, и этот вопрос, первые слова на шведском, у меня в руках: увидимся? он превращается в: - ты будешь счастлив еще? ты сможешь?
и потом мы гоним до мюнхена по немецким трассам, они очень утомительные, на них все самолеты, едут под сто шестьдесят; и один час такой дороги выматывает также, как три часа по какой-нибудь скандинавской дороге; мы слушаем subterranean homesick blues боба дилана и нескончаемый гул трех полос в одну сторону и трех полос в другую; в кёльне, в веймаре, в ильменау нас застает дождь и на площадях бьют часы; однажды мы видим сразу целых три тягача, которые везут лопасти ветряков, длинные, как самолетные крылья, а потом в мюнхене мы действительно садимся в самолет, а синий остается ждать нас на holiday parking, к которой нужно ехать из терминала на автобусе, мы поднимаемся в небо; и когда-то кто-то из нас спросил: перелетные птицы, когда они думают, что возвращаются - когда летят на юг или когда летят на север? как у них обстоят с этим дела?
-
-
23.01.2011 в 15:06скажи мне, если тебе понадобиться что-то на тему шведского, у меня такая целая гора всего.
humla только это шмель))
-
-
23.01.2011 в 16:58не то, чтобы это, конечно, было слово номер один в словарном запасе, но начинать с таких вещей приятно )
спасибо. я обязательно спрошу, если понадобиться. хотя чувствую, этот язык придется брать с боем - времени на него отчаянно нет.
и спасибо за вечер, когда мы ели самые большие булочки с корицей ) мне так здорово его вспоминать. очень жалко, что у нас не вышло встретиться еще раз, но мы приехали так внезапно, а потом день вдруг кончился... я обещаю в следующий раз быть организованнее!
я не ожидала, что в шведском будет такая трудная фонетика. я несколько минут училась выговаривать "семь"! )
-
-
23.01.2011 в 21:16фонетика - это да) а как ты выговариваешь "семь" ближе к "х" или "щ"?))) это просто такой спорный диалектный вопрос))
-
-
24.01.2011 в 11:25-
-
29.01.2011 в 02:09у меня есть учебник pa svenska! и там в аудио-записи "семь" произносят ближе к "щ", поэтому я стараюсь тоже говорить ближе к "щ". но вообще могу по-разному! а ты как? и как юхан?
Княгиня трамвая
спасибо. особенно хорошо, если это трогает не только меня.
послушай, а можно спросить? у кого ты на семинаре в лите? )
я вот в прошлом году бросила, но когда у меня был такой мотиватор, как рекемчук, то я писала еще больше )
-
-
29.01.2011 в 08:35Я хожу к Николаевой, слушать. А чем прекрасен Рекемчук?
-
-
29.01.2011 в 08:35Я хожу к Николаевой, слушать. А чем прекрасен Рекемчук?
-
-
26.02.2011 в 03:08Как мастер, он хорош тем, что может увидеть и подсказать, о чем интереснее и важнее всего тебе рассказывать. Он может найти в тебе историю и позвать ее наружу. Я не знаю, насколько это актуально для тебя, но мне его способ работы кажется очень стоящим. И еще мне нравилось то, что для него каждый из студентов - особенный; он знает всех по именам и обстоятельствам и ему не все равно.
Еще было интересно на семинарах у Толкачева, он ведет заочное отделение, но теперь он стал менее строгим и стало скучно.
-
-
26.02.2011 в 12:48