верхом на ките
герцег-нови - город, в котором я живу уже три месяца - финиковые пальмы, ступеньки лестниц, рынок, испанская крепость, автобусная станция, дожди. взгляды мужчин, которые едут на запятках мусороуборочной машины. они в комбинезонах, смуглые и высокие, как все здесь; здесь мало низкорослых людей. сегодня все наши планы поменялись из-за того, что у рено не охлаждается двигатель; и я прошла пешком по магистрали от окраины игало до автобусной станции. я остановилась на мосту после светофора, потому что пахло лакрицей и дождевой водой: вчера весь день шёл дождь и мы сидели дома, как мыши. чтобы понять хоть что-то об этом месте, нужно пережить здесь зиму. чтобы понять это место, нужно пережить здесь хотя бы один сезон дождей, - пишет кен кизи в своей огромной второй книге про лесорубов из орегона, и этот сезон дождей здесь вот-вот начнётся. навстречу мне попадаются: рабочий в синем комбинезоне с бумажным конвертом из пекарни "александрия", женщина средних лет в темных очках, которая улыбается сама себе, аккуратная седовласая старуха в чёрной юбке, которая мелким шагом идёт к светофору и держится за голову, и оранжевая машина "чисточа", которая опустошает мусорные ящики на улицах. она довольно большая, но ей приходится протискиваться в самые узкие места, и поэтому она должна быть вёрткой. и на запятках у неё двое мужчин в комбинезонах, высоких и отстранённых, они болтают, пока машина разворачивается. сладковатый запах на улицах смешивается с запахом из контейнеров, и запахом воды. это упавшие смоквы, забродившие, растёртые по асфальту колёсами и ногами. указатели - рынок (pijaca), набережная (šetalište), испанская крепость (tvrđava španjola). вчерашний дождь - итальянские трейлеры рассекают по воде, над пустой автобусной станцией (вся в неоне) запах воды и запах кофе, население либо сидит дома, либо сидит в кафе за стаканчиком. парикмахерши в своих парикмахерских бездельничают и ждут окончания рабочего дня.
сезон арбузов кончился, теперь вместо них продают поленья, теперь повсюду под этими пальмами и эвкалиптами во дворах заготовлены поленья, и раде замазывает стёкла на зиму, будет зима. джипы перевозят охотничьих собак снаружи, в клетках, прилаженных к машине сзади. самый край бухты, где бы ты ни поднялся на цыпочки, всегда можешь увидеть воду, большую зеленоватую воду, воскресным утром в церквах звонят колокола, и цепочки машин гудят во весь дух, забираясь всё выше и выше по склону горы, и затихают где-то в придорожной деревне над городом. иди, иди, продолжай идти. пешком от окраины, где находится большой супермаркет "воли", до автобусной станции - чуть больше километра, один раз я останавливаюсь, чтобы сорвать с дерева инжир, четыре инжира, больше не поместится в ладонь. захожу в минимаркет "новито", чтобы купить шпинат и ром, с крыльца "новито" тоже видно воду, яхты, шхуны, моторки, если только не затянет туманом, потому что погода меняется быстро. новито или novito, в черногории можно писать кирилицей, а можно латиницей; блитва или blitva, rum или рум; и каждый второй прохожий попытается сдать вам комнату, а каждый второй знакомый - что-нибудь продать.
ещё из мелочей мне нравится, когда рыба вдруг плеснёт в озере,и старые сербские грузовики "застава", набитые дровами. эти грузовики заполонили все дороги, буковые дрова теперь продают там, где раньше лежали арбузы. приходится обгонять "заставы" на подъемах и на спусках, один раз в темноте, на мокром асфальте. а один раз два огромных тягача тащат целые нераспиленные стволы на дороге через перевал седло, в национальном парке дурмитор. мы видим их издалека, медленные, один и другой, на узкой дороге, где две легковые машины разъезжаются с трудом, справа стена, слева обрыв, накрапывает дождь, на обочинах камни, камни и камни, но за рулём в. и поэтому я смотрю отстранённо, тягачи во столько раз больше нас. они везут стволы сосен. потом я предлагаю поменяться, но мне не попадаются тягачи на этой дороге, разве что пара машин навстречу и ещё несколько обгоняют. по обе стороны от дороги - долины, впадины, пустые загоны, летние выгоны и каменное море, потом дождь усиливается и начинается серпантин на спуске к пивскому озеру. повороты под дождём и повороты в огромных туннелях прямо внутри скалы. скользко и я всё время боюсь, что навстречу сейчас будет автобус, и поэтому сползаю как последняя ползучка, мееедленно, и в самом конце, когда все эти страшные повороты на узкой дороге кончаются, дождь принимается идти с такой силой, как будто кто-то швыряет пригоршни воды нам в лицо, то есть в лобовое стекло. раденко однажды вечером в июне сказал, что зимой здесь - катастрофа, мы только что заключили с ним маленький контракт и в знак этого пили кофе в "компасе". ненад из одного ресторана на набережной уезжает в москву, работать официантом. хозяйка дома, где мы сейчас живём, мира-которая-умеет-делать-ракию, давно уехала в новый сад (novi sad), у неё там 64 абрикосовых дерева. (а однажды, рассказывает она, яблоки в тот год были дешевые, мы с мужем, он ещё был жив, купили два грузовика яблок). даже сенка, горная старуха, у которой мы покупаем мёд по пути в дурмитор, - даже она оставляет своих пчёл и уезжает в белград, сообщив нам, что ей не нравится здешний менталитет, и продав напоследок мёд и банку варенья из красной смородины и два пучка каких-то трав, названий которых мы не знаем. мы не знаем и собираемся здесь остаться и пережить здесь всю зиму. чтобы что-то понять.
сезон арбузов кончился, теперь вместо них продают поленья, теперь повсюду под этими пальмами и эвкалиптами во дворах заготовлены поленья, и раде замазывает стёкла на зиму, будет зима. джипы перевозят охотничьих собак снаружи, в клетках, прилаженных к машине сзади. самый край бухты, где бы ты ни поднялся на цыпочки, всегда можешь увидеть воду, большую зеленоватую воду, воскресным утром в церквах звонят колокола, и цепочки машин гудят во весь дух, забираясь всё выше и выше по склону горы, и затихают где-то в придорожной деревне над городом. иди, иди, продолжай идти. пешком от окраины, где находится большой супермаркет "воли", до автобусной станции - чуть больше километра, один раз я останавливаюсь, чтобы сорвать с дерева инжир, четыре инжира, больше не поместится в ладонь. захожу в минимаркет "новито", чтобы купить шпинат и ром, с крыльца "новито" тоже видно воду, яхты, шхуны, моторки, если только не затянет туманом, потому что погода меняется быстро. новито или novito, в черногории можно писать кирилицей, а можно латиницей; блитва или blitva, rum или рум; и каждый второй прохожий попытается сдать вам комнату, а каждый второй знакомый - что-нибудь продать.
ещё из мелочей мне нравится, когда рыба вдруг плеснёт в озере,и старые сербские грузовики "застава", набитые дровами. эти грузовики заполонили все дороги, буковые дрова теперь продают там, где раньше лежали арбузы. приходится обгонять "заставы" на подъемах и на спусках, один раз в темноте, на мокром асфальте. а один раз два огромных тягача тащат целые нераспиленные стволы на дороге через перевал седло, в национальном парке дурмитор. мы видим их издалека, медленные, один и другой, на узкой дороге, где две легковые машины разъезжаются с трудом, справа стена, слева обрыв, накрапывает дождь, на обочинах камни, камни и камни, но за рулём в. и поэтому я смотрю отстранённо, тягачи во столько раз больше нас. они везут стволы сосен. потом я предлагаю поменяться, но мне не попадаются тягачи на этой дороге, разве что пара машин навстречу и ещё несколько обгоняют. по обе стороны от дороги - долины, впадины, пустые загоны, летние выгоны и каменное море, потом дождь усиливается и начинается серпантин на спуске к пивскому озеру. повороты под дождём и повороты в огромных туннелях прямо внутри скалы. скользко и я всё время боюсь, что навстречу сейчас будет автобус, и поэтому сползаю как последняя ползучка, мееедленно, и в самом конце, когда все эти страшные повороты на узкой дороге кончаются, дождь принимается идти с такой силой, как будто кто-то швыряет пригоршни воды нам в лицо, то есть в лобовое стекло. раденко однажды вечером в июне сказал, что зимой здесь - катастрофа, мы только что заключили с ним маленький контракт и в знак этого пили кофе в "компасе". ненад из одного ресторана на набережной уезжает в москву, работать официантом. хозяйка дома, где мы сейчас живём, мира-которая-умеет-делать-ракию, давно уехала в новый сад (novi sad), у неё там 64 абрикосовых дерева. (а однажды, рассказывает она, яблоки в тот год были дешевые, мы с мужем, он ещё был жив, купили два грузовика яблок). даже сенка, горная старуха, у которой мы покупаем мёд по пути в дурмитор, - даже она оставляет своих пчёл и уезжает в белград, сообщив нам, что ей не нравится здешний менталитет, и продав напоследок мёд и банку варенья из красной смородины и два пучка каких-то трав, названий которых мы не знаем. мы не знаем и собираемся здесь остаться и пережить здесь всю зиму. чтобы что-то понять.