(я хочу сохранить для себя это ингино)
я помню голоса из запотевших кафе, из окон, залитых дождем по горло
изнутри они галдели и кофейный пар и выдохи и дым
я помню, когда дождь лил бесконечно из книг, прочитанных мною
я помню одуряющую жару и лица уснувших в тени детей
и светлые ногти и черные руки и линии изгиба стоп - черное и белое
я помню свое тело, свои глаза, и как обычно, тысячи городов
и такие метания, которые превращают бесполезное в полезное
они вижимают цель из ничего
и запах коротких волос и тянущее чувство где-то в животе
когда стремишься занять руки любой мелочью
и куришь и вертишь ключи, карандаши, брелки
стучишь копеечкой по столу
чтобы не молчать
чтобы не думать
потому что неизвестность пришла к тебе
потому что ты вдруг вырастаешь и нужно решать
***
собирается зима, над электрической линией зима, трамваи выходят на рельсы и светят в тумане. я уже давно не чувствую себя никакой. у меня есть четыре часа на сон; больше нет. если я напишу заявление завтра, в понедельник, то следующие две недели будут последними. если я напишу заявление, вернувшись из уфы, то к новому году все закончится. наступает зима. пустое одиночество белых дней. стоя рядом с мардзоккой, выхватываешь финские кадры, которых нет ни на одной пленке. я никогда ничего не забуду. передвижения, долгие гласные, какао, монетка за стакан кофе, скрип снега, скинуть ботинки в машине, быть таким же мягким, как снег, как снежное чувство, как плечо белого медведя и смотреть огни адвентских звезд в окнах, считать, кто увидит больше до следующей заправки. я хочу проживать эту жизнь; я не хочу ждать, пока закончится моя смена. у меня очень болит спина. с этим нужно что-то сделать. нужно что-то сделать.