утро и стены зданий еще не стали такими горячими. что ты по-настоящему хочешь забыть?
понедельник, восемь утра, и у меня выходной, мне никуда не надо. я решила испечь банановый пирог, одна створка окна была приоткрыта и никого нет. я развешивала на веревках стирку, дворники толкали свои тачки.
кофе: эфиопия йергашефф, я вдыхаю темный запах, какао бобы, корочка от брезаолы, цветочная пыльца. йергашефф - это название деревни; это значит - влаажная, но не утренняя трава. вспоминала все летние путешествия, бестолковые, с чемоданами и рюкзаками, такси до аэропорта, дикий пляж около созополя и огороженный немецкий отель, сетка прямо в море; уличные блинчики, кофейные автоматы на каждом углу, сияющие белые простыни. долгие, грустные летние путешествия, завтраки над морем с книжкой и соком, как мы с мамой сидим в плетеных креслах поздно вечером и делим на двоих крем-карамель в высоком запотевшем стакане и больше в кафе никого нет, все магазины позакрывались, на маме мое зеленое платье и она что-то рассказывает про жалость, а я потом тащусь на дискотеку и там мне ставят печатку на запястье. танцую в свете неоновых ламп безо всяких ощущений и вижу свое запястье, штамп на запястье, чьи-то руки рядом, все медленно сдвигается то вправо, то влево, все слепые и горячие и всех останавливают вспышки лихорадочного света, и кто-то выбегает на пляж, на холодный песок. маленькие болгарские, греческие, итальянские города и старухи во всех городах похожи, седые, неподвижные, смуглые; уж, лежащий на тропинке к монастырскому кладбищу; опущенные жалюзи в крошечной комнате отеля, звуки пляжа, коктейли, мотороллеры, а внутри, в комнате вдруг все плачут; автобус до подножия горы, широкая площадка, чтобы ему развернутся, и тропы среди всяких трав. сидим под деревом, про все это папа говорит: у тебя останутся только воспоминания. кроме них у тебя ничего не будет. и канатная дорога уносит его вверх, вместе с другими немецкими туристами, а я остаюсь лежать на кровати, в гостинице, ем абрикос и слышу, как по коридору ходят горничные. я лежу и мечтаю, что сейчас кто-то войдет; или по крайней мере к остановке под окнами приедет волшебный автобус. я верю в автобусы. все путешествия почему-то заканчиваются одинаково:
мы приезжаем ночью, в квартире никого нет, мама ставит в старый кассетный магнитофон кассету и хор греческих монахов заводит круговое пение, их сверчковые голоса затопляют комнату и свет никто не включает
на полу раскрытые чемоданы, ракушки, камни и бутылки с ракией, мне снится, что я встаю с кровати и попадаю вниз, к бассейну, где еще никого нет и в воде плавают листья, можно выбрать все что угодно, морскую воду или пресную, а на самом деле я просыпаюсь в уфе, она маленькая и плоская, как завод, где миллион цехов; под окнами проезжает маршрутка до школы и солнечный свет заливает все на свете так, что между домами почти не остается места; проходит строй курсантов, они все смотрят вперед, папа уже уехал на работу, а чемоданы так и стоят раскрытые, их не будут разбирать еще несколько дней.
остальное завтра