вижу все вещи предельно ясно, как бывает в моменты, когда приходит идея. вижу уходящий в тоннель синий поезд, кораллово-бежевую облицовку стен на станции, надкушенный краешек фруктового льда на палочке, девочку в ускользнувшем вагоне, которая повисла на поручне, а в другой руке у нее прозрачный, с круглой крышкой стакан из starbucks и он наполовину пуст, цветочницу около мдм, которая участливо спрашивает стоящего рядом, желтого маленького азербайджанца: работаете где? он же, улыбаясь, то качает головой, то кивает, а в киоске «колбасы» чья-то рука в белом рукаве вынимает из надрезанных колбасных батонов палочки с ценниками, потому что уже тридцать семь минут восьмого, а часы работы – с девяти до восьми. вижу электричество, которое проникает в мое горло и потрескивает там, вижу двух близнецов, которые дожив до старости, все еще одеваются в одинаковую одежду: покупаешь себе – купи сестре; только вот морщины легли на их лица немного по-разному. вижу пять циклов цигун и как солнце перебирает подстриженную траву, становясь постепенно все тусклее и тусклее, вижу длинную череду летних вечеров, когда ощущение тупика было так сильно, что сковывало все предметы в комнате; вижу саму комнату, накануне переезда, маленькую и душную, с обоями, как в спальне тринадцатилетних принцесс, и старой швейной машинкой «подольск», у которой вечно заедает лапка. пришлось ждать в этом году, много часов, и я не заметила, как привыкла к новому виду из окна, хотя он до сих пор кажется незнакомым: перекресток, угол бульвара с цветущей сиренью, большой черный водолаз, гуляющий по утрам, перечеркнутый знак у светофора. здесь заканчивается одностороннее движение.