вот уже несколько дней как из хельсинки, и уже не успеваешь поверить, что действительно был там; молчание внутри глубокое, как ключ, канувший в сугроб. так хочется спать, больше всего на свете, как лодкам хочется плыть, как дельфинам хочется выныривать, как продавцу ракушек хочется продать ракушку. он идет по песку и тоскливо ноет среди занятой, разноликой, утомленной толпы и надувных матрасов.
купи ракушку
купи ракушку
купи ракушку
нисходящее движение, восходящее движение, стихотворение, озарение, давление
и виноград
на побережье в lido ostia я нашла камень для мамы, он похож на кусочек черного мыла недельной давности. у нас есть карта рима, в котором мы так и не побывали.
но в начале была долгая панорама, солнце было слева, клин был позади.
справа развевались три красных флага «лукойл», за заправкой блеклая, рыжая щетина леса. весь правый ряд занят грузовиками, у водителей термосы и календарики на лобовом стекле. водители осматриваются, ходят друг к другу в гости. впереди авария, только что произошла. я трогаю прохладное белое сиденье незнакомой машины и надкусываю старое, сморщенное яблоко. прежде чем дживс засыпает, мы говорим о мусоре, окружающем город, а потом дживс засыпает. солнце взрывается на его бровях и ресницах. остаемся: яблоко и я. картонный стаканчик из wild bean café. какая-то непроходящая стая птиц, то справа, то слева. у грузовика scania, что стоит немножко впереди, синие тени берез впечатываются в кузов. солнце опускается, золотит слежавшийся снег.
потом road-movie все-таки продолжается, так здорово просто ехать.
спас-заулок, где у обочины лежит огромная, оранжевая, подпаленная голова разбившейся фуры.
бол. опочивалово.
кам. мельницы.
красный латыш.
потом питер глухой ночью, мы уже который раз проезжаем питер насквозь, останавливаясь только на neste и выкурить сигарету у какого-то канала, а потом едем дальше. джармушу стоило бы добавить еще одну историю в «ночь на земле», про питер. справа вдоль дороги идут большие, серые, широкие животные с покатыми спинами, и мы обгоняем их. на изгибах дороги стоят высокие изваяния, черные люди с длинными шеями; когда подъезжаешь ближе, они обращаются в дорожные знаки; и в аэропорту vaantaa, в хельсинки, через час объявят наш рейс.