когда я прихожу в мастерскую еще светло
две девочки, которые поклоняются солярию, курят на площадке
и, стоит мне появиться, замолкают - на все двадцать ступенек
пока я мою руки, темнеет
все птицы и все чудовища, все маяки и все меандры, которые нарисованы на стенах, становятся невидимыми
побеги бамбука чернеют
идет дождь, фонари горят в чет и нечет, и неожиданно тихо
вместе с машей мы сочиняем истории про ножа николая, кружку клаву и всех других; чайник чаплин, который должен был быть мудрым и немногословным, оказался совершенной деревенщиной; вилки вика и виталий дают концерт; однажды в гости из швеции приезжает лопата лотта и, с помощью переводчика, произносит речь об апельсиновой корочке. все это перемежается разными играми, вроде "найди десять отличий" и "помоги ножу николаю обрести свою онтологическую цельность" и "помоги участникам мистерии восстановить потерянные связи с реальностью", кроссвордами и паззлами, упакованными в конверт; между тем, в муму, где мы пьем по компоту, огромнейшая очередь; али смотрит на нас так, как будто чего-то ждет; у инги мягкие и прохладные щеки; в воскресенье в мастерской пекли шафранные плюшки по рецептам фрекен бок и и и ну той служанки из "бритт-мари изливает душу" я не помню ее имени, а потом поставили елку. было бы круто, если б мы с машей превратились в кого-нибудь вроде свена нурдквиста
того прекрасного норвежца, который пишет истории про старика петсона и котенка финдуса
(котенок в зеленых штанах и часто ноет: петсон, ну скажи им)
у них есть отличный сарай, где можно найти все что угодно, не менее хороший чердак, где приятно рыться в зимний день, когда все дорожки засыпаны снегом и неохота их расчищать, миллион куриц и синий кофейник
свен сам иллюстрирует все это дело, и из семи книжек я видела три, у них твердые обложки
свои книжки мы сшиваем сами, а вчера все кто попадался нам навстречу получали по шафранной булке, и вася спросил: - а что, я похож на человека, который разговаривает с едой?
я бы никогда не уехала в корею
день восьмого декабря тысяча девятьсот восемьдесят четвертого был очень морозный
это подтверждает мой папа, который сидел на заднем сиденье "волги" в дубленке, держал в руках кинокамеру и ехал на другую сторону реки жениться
кроме всего, над раковиной висят луковицы, целая связка луковиц, это греческий хор
когда нож николай восклицает в приступе печали и гуманизма:
- о, если бы я был туп.
луковицы откликаются:
- о, если бы ты был туп.
я пью вишневый компот, маша пьет абрикосовый компот. нож николай боится колбасы. а.е. рассказывает, как впервые встретил алексия второго. сегодня его отпевают и поэтому троллейбусы по тверскому, никитскому и гоголевскому бульварам не ходят; но никому ничего не сказали и люди несколько часов ждут на остановках впустую. у таджикского юноши в вагоне метро совершенно греческий, кувшинный очерк глаз. завтра ты должна протянуть все пять лекций, треска!