такого вечера давно не бывало, в городе было темно, шел дождь. предметы, оставаясь одни в комнатах, не двигались. корабли вспахивали море, без устали, но без цели. я даже не знаю, как об этом рассказать. я даже не знаю, о чем это рассказать. черные кормщики, черные птицы, черные птицы садятся на борозды, волны качают. волны качают воды. это не просто видимость. когда идет дождь, предметы остаются неподвижными. нас видно из окон. нас видно из зеркал. куда это все приведет неизвестно, выйдя из комнаты, ты здорово рискуешь, особенно если таких вечеров давно не бывало, особенно если кормщик стонет от нежности к невидимым островам, но фарватер тоже не виден и воды черны и семена поднимаются из глубин. корабли вспахивают море без устали, бульвар отклоняется от своей оси, чашки, витрины, бутылки – они сейчас лопнут, спрячь свое лицо. это взрыв и стекло становится ветром, черные птицы осколками брошены в воздух, все брошены в воздух, разом, и ни одна не вскрикнула
ты не утихаешь во мне
ты не утихаешь во мне
ты не утихаешь во мне
мы входим, мы видимы. стены зеленые, вот чего не будешь отрицать, и много зеркал. здесь никто не проснется, не ходи в дальнюю комнату, там никто не проснется. они спят вдоль стен, накрытые своими фартуками, ворохи салфеток вместо подушек. они расстегнули свои рубашки, но не стали снимать поварских колпаков, а у того, кто спит в углу, ближе всех к поверхности – носки в черно-белый ромб, он стал таким неуязвимым. скатерти смяты, бутыли без этикетки, прибор жмется к прибору: как два тонких рыбьих тела на столе. сталь, бумага, окурки, графический карандаш, изобилие, крошки, кувшины. кассир не покинул кассу, кассир уронил голову на руки и содрогнулся, прежде, чем исчезнуть.
фарватер это канат или плоскость или путь или просто кривая. тут на канате удержатся трудно, потому что арена сверху. тут нарушен порядок слов. за выдохом следует выдох. ты помнишь о черной воде, мы говорили в начале, она никуда не исчезла. кафе на бульваре, где никто не проснется, оно стоит на черной воде
и на поверхности она еще чернее, чем ниже
корабль следует за кораблем. рыба сбрасывает чешую, поднимаясь на зов корабля. мысль остывает, канат истончается, цирковой артист садится на лавку, вздыхая; рыба, морское семя, растет из глубин на поверхность. рыба растет.
мысль остывает, звон бутылей становится тише, оставшись одни, предметы принимают решение: не двигаться; потому что дальше все будет совсем непредсказуемо; вскрикнув или молча, но рыба нарушает край горизонта. рыба становится слабой, алой, звонкой
пробиваясь на поверхность, рыба становится солнцем