они не ответили, они не ответили, но зато приехала сестра кристина - загорелая и в золотистых туфельках. завтра сестра кристина идет на выставку. мироздание несправедливо, брокколи зеленые, женя джинн кофебина в полосатом свитере. иди, говорит он, ты еще маленькая.
все пути из москвы будут перекрыты. - говорит рабочий, едущий на завод зил, своей соседке, ласково говорит, сладко и наставительно, - и будешь ты сидеть как слива в огороде. - на груди его серебряный крестик, улыбается.
потом, где-то в середине рабочего дня, мы сталкиваемся в подсобке, где джинн женя разговаривает с аллой;
- ты на чимбали, - говорит утром дана-джан
- за что? - говорю я. - за что? а кто на мардзокке?
- даночка, - отвечает дана.
- но ведь даночка менеджер. она же будет еще сидеть за компом, пусть она там сидит, а я буду на мардзокке.
но в это утро дана-джан непреклонна, то есть вообще; и поэтому я иду на чимбали, и она меня не подводит: молоко взбивается, кофейные таблетки не выпадают; все гости слушают о различиях этих двух машин и каждый раз я выкрикиваю:
- двойной эспрессо от la cimbali!
- ваш одинарный эспрессо элит от la marzocco!
вместо этого чимбали обожгла олю; оля вскрикнула очень страшно; весь день шел дождь.
я иду домой по пустырю, дорожки, залитые асфальтом, недействующий фонтан в середине дороги; оливковые тени, зеленые мусорные ящики на широких лапах
в пятницу в пятнадцать тридцать хирург ждет меня
я буду сложным случаем
и займу немало времени
дана говорит:
ну ты мужиик
ну чё ваще не алё да?
ну ты чудная
ну ты, глупое создание
не будешь улыбаться, уволю! да, делаешь тунца - и тоже улыбайся, чё тунец тоже рыба, ну-ка тунцу улыбайся давай.
сама ты дана тожерыба, - говорю я
улыбаюсь
потому что дана