Я думаю, что этой ночью прошёл последний из майских ливней.
По-прежнему восхитительно сыро и пасмурно.
Через несколько дней мне исполнится двадцать девять лет и я смогу поздравить своих родителей - с тем, что мы уже провели столько времени вместе.
Как и в прошлом году, мы отправимся на остров, чтобы отметить этот день.
Только в прошлому году это был Сандхамн и мы шли по песку - Владо, Юхан, Даша, я и собака Мукла - и отстав ото всех, я вошла в заросли черничника, и опустилась на землю, чтобы никогда, никогда, никогда не забывать эти сосны, эти тонкие листочки, этот тёплый непредсказуемый ветер, и этих близких людей.
А в этом году старый дедушка Перо отвезёт нас в Голубую пещеру на своей лодке, а потом - на остров с круглой крепостью, где гнездятся чайки.
В этот день мы будем одни, ведь всё остальное время вокруг нас всегда кипит чужая энергия и люди приходят к нам, и уходят от нас.
Мы перешли в летний режим и поставили будильники на 4:00 утра.
Только так нам хватает времени, чтобы сделать свою утреннюю практику и в 6:00 уже начинать работу - кто-то запускает кухню, а кто-то спускается на пляж, чтобы вести занятие по йоге.
За несколько дней до своего дня рождения я вдруг почувствовала себя достаточно устойчивой и сильной, чтобы ответить на вопрос, который задают мне годами: "Чего ты хочешь?".
Я ощущала этот ответ и раньше, он всегда был где-то поблизости, но сложить всё вместе - и набраться смелости, чтобы сказать - да, именно этого я хочу - я смогла только сейчас.
Страна. Занятие. Семья.
Кто мы? Где мы? Что мы делаем?
Как мне отвечать другим людям, которые спрашивают: И чем вы занимаетесь? И почему это вы мясо не едите? А дети у вас есть? И по России не скучаете?
Я окончательно перестала убегать от того, что существует в моей действительности.
Я могу только поблагодарить Владо за то, что все эти восемь лет он терпеливо ждал, пока мы сможем быть вместе.
4:00 утра - самое волшебное время. Мне не всегда удаётся высыпаться и я легко проваливаюсь в сон в течении дня, стоит мне сесть где бы то ни было, но в это время можно запоминать сны.
Сегодня утром я видела странный сон о страшном старом человеке.

Сон про страшного деда

Мы находимся в старом затонском доме, где я так часто проводила лето.
Это старый дом из моего детства, мы находимся в первой комнате напротив кухни. Здесь всегда полумрак, потому что единственное оконце выходит в холодные сени на лестницу. Здесь стоит диван - сейчас он разложен. В детстве нас приносили сюда после бани, завёрнутых в какие-то шубы и халаты, и раскачав как следует бросали на этот диван. Сейчас в доме очень тихо. Кажется, кроме нас с Владо, никого нет.
Есть только один старый незнакомый человек.
Он пришёл, чтобы купить то, что мы продаём.
Я не могу точно вспомнить, что это - возможно, кафе, возможно, какое-то оборудование.
Мы вывесили объявление, он прочёл его и пришёл.
Он просит у нас скидку, потому что он очень старый, и хочет скинуть достаточно много.
Он высокий, волосы короткие, седые. У него есть трость. Он одет в коричневую жилетку и серые брюки. Несмотря на возраст, он энергичен. У него неподвижное лицо. С ним разговаривает Владо, я присматриваюсь из-за его спины.
Владо уходит в другие комнаты, чтобы найти то, что мы продаём, и посчитать возможную цену.
Я лежу на диване, расслаблено глядя на старика. Он садится на диван, сгибая колени под прямым углом. Он смотрит на меня. Мы о чём-то говорим.
Вдруг я понимаю, что это не человек.
Если мы уступим ему, то это позволит ему проломить некую защиту, которая есть у нас сейчас, пока сделка ещё не состоялась.
Он находится у нас дома, здесь я чувствую свою силу и я понимаю, что я смогу и должна вмешаться.
Диван, на котором мы сидим, разложен, постельное бельё раскидано так, будто здесь только что бесились трое маленьких длинноволосых троллей - я, и мои двоюродные сёстры, маленькие, хитрые, неугомонные. Слышны голоса. Они, эти три девочки, и все остальные здешние обитатели и сейчас где-то в доме, в тех комнатах, где скрылся Владо.

Я хватаю одеяло и набрасываю его на старика.
Мой ум противится, потому что меня с детства учили, что к старым людям следует относится с уважением.
Бить их, толкать, гнать прочь - это недопустимо.
Но сейчас мной движет не ум, а нечто другое. Одеяло ещё в воздухе, ещё летит, а волна энергии, которую я запустила вместе с ним, уже сбивает старика с его места в углу дивана. Он падает на пол и сбрасывает человеческий облик, превращаясь в некий серый сгусток, некий серый шар.
У шара есть тоненькие руки и ноги. Он кубарем катится к двери, распахивает её с удара и вылетает в сени.
На двери остаются отпечатки двух его передних лап, как будто дверь сырая и влажная, как свежий бетон.
Они медленно исчезают.
Я понимаю, что он ещё в сенях. Я ещё не прогнала его полностью.
Я не могу выйти из комнаты. Иногда во сне мы не можем идти, бежать, или говорить. Такое ощущение паралича.
Я отмечаю, что сейчас этого нет. Я могу свободно действовать, просто в пределах неких границ. Я понимаю, что я сплю, но не хочу просыпаться, пока дело не закончено.
Я понимаю, что мне нужно закричать. Я могу сделать голос таким сильным, что этот старик не выдержит напора.
Я подбегаю к окну, которое выходит на лестницу, делаю глубокий вдох и начинаю крик.
Ни звука не слышно.
Это ощущение начинается в самом центре живота и выходит оттуда, окружая меня, но беззвучно. Только по тому, как дрожат стёкла, как дрожит и раскачивается комната, я понимаю, что сейчас что-то происходит. Что-то выходит из меня с огромной силой, вибрации очень низкого уровня, как рычание большого зверя.
Мне приходится так рычать долго, дольше обычного человеческого дыхания. Я могу управлять этим, наращивать объём и силу звука, даже если я не слышу его.
Дверь в сенях распахивается, ударяет о стену.
Оно ушло, - понимаю я. Можно больше не кричать.
Я замечаю, что не задыхаюсь. Мне хватает воздуха. Я даже не устала.
Я не понимаю, что делать дальше, и позволяю себе проснуться.
В этот же момент звонит будильник и я начинаю слышать последний майский ливень перед тем, как наступит лето.