мы стоим на пароме, который вот-вот должен отчалить. заезжает последняя машина и потом ещё одна, и потом всё-таки протискивается ещё одна. ветер. за паромом идёт череда темных, одинаковых волн; над водой летит чайка. в такую погоду - огромные серые облака, синее небо, внезапный солнечный свет - боко-которская бухта бывает особенно похожа на скандинавские фьорды. потом замечаешь белые дома, врезанные в зелёные склоны, тонкие тёмные фитили кипарисов, силуэты церквей и едва заметные стежки старых заброшенных дорог. это всё-таки другие склоны, и другие дороги, воздух пахнет весенней сладостью - апельсины, черешни, питоспорум, миндаль, мушмула.

мы заезжаем в коста-кофе на аэродроме, чтобы взять кофе с собой. за стойкой анжела и милица, милица делает большой кофе с сиропом для владо и посыпает мой эспрессо корицей.

в mondo verde мы покупаем три розмариновых куста и аккуратно ставим их в машину. одну веточку я подбираю с земли и растираю в пальцах несколько мягких зеленых иголок: мы едем дальше, оставляем машину на парковке в будве, подаём документы на тендер в морско добро, а когда возвращаемся - нагретый солнцем салон пахнет розмарином (это значит: хвоей, горячими камнями, обоженными в горных походах плечами, сладостью, дикостью, южной волей). вечером уже в сумерках мы сажаем розмарин так, чтобы его было видно прямо из окна.

я вспоминаю вчерашний день. два собеседования утром - одно я провожу сама, пока владо в городе; второе вместе. работа с анабелой на плече - она схватывает всё быстрее, чем ты успеваешь рассказать. я сажусь за стойкой, когда возникает пауза, и вижу как напротив сидят даша и юхан. юхан с головой ушёл в свою толстенную рабочую книгу, даша рисует, и глядя на неё я понимаю, сколько труда, упорства, серьёзности стоит за её нежными прохладными и лёгкими картинками. они приносят манго и клубнику, мы делим её на всех. я шепчу владо, что хочу, чтобы так было всегда, каждый день. it feels sooo natural having them here. после обеда я поднимаюсь в "радиус", чтобы распечатать документы и внезапно встречаю их на улице, когда они возвращаются из старого города - у юхана новая футболка от maison scotch, на ней единорог. потом я лежу на пляже, разглядывая небо и уговаривая себе не купаться, поднимается ветер, я запрокидываю голову и вижу два светлых силуэта - белая одежда, желтый рюкзак; они идут по набережной, обнявшись, и в этот момент я вдруг чувствую, что мы четверо - что-то тайного ордена, хотя нет никакого заговора, и что в каком-то смысле мы никогда не расстанемся: в том, что связывает нас, нет никакой тайны, но ничто не может связать людей сильнее.
мы заканчиваем рабочий день по разные стороны стойки: ребята работают, пьют апельсиновый пунш и записывают для нас список музыки; мы закрываемся. и идём по набережной на ужин. ветер разогнал весь променад, над котором и луштицей бьют молнии, но в герцег-нови гроза так и не начинается. в марине яхты раскачиваются: тихий, сухой перезвон мачт и снастей, ветер, обернувший каждую лодку в музыку. мы прощаемся так как нужно прощаться: быстро и весело; теперь мы увидимся, когда выпадет снег.